Поток нелепых уголовных дел «о чувствах» имеет два рукава - по «чувствам верующих» и по «чувствам патриотов». У них есть очевидные сходства, но есть и отличия. Об этом можно долго говорить, но я хочу обсудить только один параметр - представительство предполагаемых потерпевших. Мы понимаем, что формально, по закону, тут потерпевших и вовсе не надо, зато потерпевшим может почувствовать или объявить себя всякий. Но не всякий предполагаемый потерпевший имеет серьезный вес.
От лица «обиженных патриотов» в данном контексте может говорить, допустим, некий «совет ветеранов», но его авторитет вряд ли велик. Или сразу Кремль (не архитектурный объект, а условное обозначение реальных высших властных структур в их совокупности).
От лица верующих - религиозные лидеры. И, наверное, тоже Кремль как представитель большинства, а большинство - предполагаемо верующие.
И у тех, и у других представителей-лидеров есть некий свой интерес в этой истории.
У Кремля он пропагандистский, тут без вариантов: проблематика безопасности, даже в самом паранойяльном варианте, в этих делах не имеет значения. И надежда только на то, что не все в Кремле думают, что такая пропаганда политически полезна. Тогда можно предположить, что они спохватятся и притормозят. Но отказаться от удачного пропагандистского инструмента вовсе - нет, конечно, особенно по статье о «реабилитации нацизма». Но даже и по этой статье можно особо ретивых осадить, как руководство Эрмитажа или как следователь, взявшийся проверять, не обидели ль Александра Невского.
И применяться инструмент будет по-прежнему дифференцированно. Все же понимают, например, что парочка, изображавшая минет на Красной площади, реально села, а не отделалась штрафом, ровно по двум причинам - из-за места действия, где близость въезда в Кремль никак не менее важна, чем собор на фоне, и из-за надписи «полиция» на спине у девушки, придавшей сценке совершенно другой смысл. А дело по тиктокерам с иконой на асфальте можно было и закрыть, хотя оно было на контроле у Бастрыкина.
А вот религиозным лидерам это все зачем? Конечно, тот факт, что государство как бы встает стеной «на защиту религии», повышает ее, и их, соответственно, статус, но и издержки тоже бросаются в глаза: у скептически настроенного большинства граждан растет раздражение, и ведь не только в адрес государства, но и в адрес организованной религии тоже, а одновременно внутри последней растет вес бузотеров, пляшущих вокруг каждого кейса, которые могут и религиозных лидеров доставать (и доставали уже не раз).
Когда было дело Pussy Riot, церковное руководство, ставшее объектом реальной и громкой символической атаки, обычно говорило, что оно - за какое-то наказание кощунниц, но не готово судить, как именно их наказывать, в том числе в уголовном ли порядке, зато много говорило об «атаке на Церковь» вообще - якобы со стороны секулярно-либеральной части общества в целом. А теперь что-то говорят про вообще ничтожный по сравнению с тем инцидентом факт фотографирования в стрингах на фоне и уголовного обвинения за это? Ничего не говорят или я что-то пропустил?
Ведь даже промолчать в этой ситуации как-то унизительно: нельзя же эти нынешние эпизоды выдать за «атаку на Церковь», не стоит также признавать, что они хоть как-то Церковь задевают - плохо выглядеть как потерпевший, когда ты им не являешься и себя так не ощущаешь.
Сколь было бы выигрышнее сказать что-нибудь в духе «да не трогайте вы их», «на каждый чих не наздравствуешься» и т.д. Может, все же говорят, а я не слышал?
