Любовь без секса как свобода без политики, секс без любви как политика без свободы. Не бывает их - любви без секса, свободы без политики. Секс без любви бывает, называется когда проституцией, когда изнасилованием. Политика без свободы бывает, называется когда холопством, когда тиранией.
Для обитателей деспотической страны слово "политика" скучное слово, как для сотрудников публичного дома "секс". Чтобы вырваться из публичного дома, надо развязаться с сексом, с сексом без любви. Чтобы вырваться из болота деспотизма, надо покончить с политикой - с политикой без свободы.
Политика в несвободной стране имеет к политике такое же отношение, какое протез ноги имеет к соревнованиям по бегу. Одноногий пират может очень быстро бегать, он может вделать в протез пулемёт, но соревноваться с другими пират не может по определению пиратства. Купцы соревнуются друг с другом, пират же грабит соревнующихся.
Политика прежде всего от корня "поли", "много". Политика появляется там, где много людей, и исчезает там, где один-единственный человек за всех решает и обо всех заботится. Конечно, в таком обществе - хотя тут и "общества" по сути нет, а есть либо казарма, либо барак - в таком обществе при слове "политика" тянет зевать. А что увлекательного в политическом онанизме, каковым является всякая диктатура? Сами себя выдвигаем, сами себя критикуем, сами себя одобряем. Диктатору, может, это интересно, а остальным-то с чего вдруг?
Несвободный человек так же холоден к политике как подросток - к поцелуям. Поцелую, полагает подросток, это оскорбительно-слюнявое надоеданье противных тёток. Политика - оскорбительно слюнявые речи противных дядек.
Аристотель определил человека как "политическое животное". Животные на ферме Орвелла - не политические животные, они аполитичные люди. Аристотель забыл добавить, что человек так же не рождается политическим животным как человек не рождается мужем или женой. Даже мужчиной и женщиной не рождается человек, в лучшем случае мальчиком или девочкой. Диктатура хочет родить взрослых людей назад, в дополитическое, аполитичное состояние. Пусть всегда будут дети, только дети и никто, кроме детей! Деспотизм есть фальсификация политики плюс инфантилизация всей страны. Политика - удел взрослых, и этих взрослых редко больше одного десятка, а часто просто один-единственный персонаж. Соответственно, это не "политика", а "монолитика".
Аполитичный человек инфантилен как человек, который всегда соблюдает приличия и законы. Неприлично быть голым - и человек даже в супружескую кровать ляжет одетым. Нельзя переходить улицу на красный свет - и человек умрёт на переходе, если светофор испортится, застряв на красном (а такое ох как бывает, не случайно же "красная армия"). Чтобы стать человеком, надо выучить язык запретов, чтобы быть человеком, надо выучить язык преодоления запретов.
Ребёнок должен крепко усвоить, что нельзя разговаривать с незнакомыми, взрослый должен крепко усвоить, что нужно разговаривать с незнакомыми, что весь смысл жизни в свободе разговаривать с незнакомцами. Политик - незнакомец, с которым я познакомился и которого одобрил. Условно, конечно, одобрил, не навечно же. Пусть говорит политик, говорит много, подробно, о себе, о своей семье, о своих деньгах - чем выше место, на которое метит политик, тем больше он должен говорить о себе, тем тщательнее объяснять, куда он намерен со мной двигаться.
От политики ещё никто не умирал. Умирали от отсутствия политики. Война - не продолжение политики некими "другими средствами", а конец политики. В окопе нет избирателей и кандидатов на должность - только кандидаты в покойники. К кабинетам чекистов это тоже относится - бить дубинкой вовсе не политика.
Если человек не хочет заниматься политикой, им займётся - не угадали, им займётся не политика, им займётся политикан. Хуже того - его ближними займётся палач. Палач не всегда ходит в маске и с топором, в наши дни он чаще вообще не ходит, а сидит в кабинете и подписывает бумаги. Он решения принимает. Их решения - наша смерть. Долгая, мучительная, растянутая во времени. Подписал бумажку об изменении строительных норм, о том, что дома можно строит на расстоянии вытянутой руки - и ты не кашляешь, ты-то вырос в нормальном доме, а дочка и внучка твоя покашливает, и кости у неё потоньше твоего, и жить ей меньше. А ты свободен, свободен вполне... И политика такая скучная-скучная...
Армяне, берегите евреев, покончат с ними, примутся за нас. Свободные люди, берегите политику - покончат с ней, покончат с вами. А свобода - свобода останется, ей-то что. Только это будет пепел свободы - свобода без политики, без людей, без выбора и выборов, а только с картинками, на который изображены люди, нарисованы выборы, написано "политика". Пепел свободы стучится в сердце - но открывать нужно не свободе, свобода и так внутрь нас есть, открывать нужно политике, чтобы свобода моя вышла навстречу свободе другого и радостно вручила - нет, не меч, зачем такие страсти-мордасти, а какие-то соображения относительно того, как из "моно" сделать "поли". Как там Ленин сказал? "Не надо бояться человека с ружьём"? Соврал, как всегда. Надо бояться человека с ружьём, надо. А вот кого не надо бояться - человека с политикой, особенно, если эта политика включает в себя отказ от ружья.
